Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]
— Убери пушку, Хват. Или я тебе сейчас этим кулем башку проломлю.
— Брось брыкаться, Америка, — сказал миролюбиво Валет и потянул за рукав, — сам знаешь наше положение. Идем, уже близко.
Пашка сделал несколько шагов, и то ли стало светлее, то ли привыкли глаза, но он стал разбирать, что идет по узкому коридору с кирпичными стенами и низким сводчатым потолком. Они вошли в большую комнату, в центре которой стоял стол с керосиновой лампой. Пашка чуть было не выронил свою тяжелую ношу, когда увидел, что за столом сидят Цыган с Сержем и, о чем-то мирно беседуя, играют в карты.
— Привет честной компании, — сказал Пашка, положил куль на стол и, щуря глаза, огляделся.
Цыган и Серж молча кивнули, а из темноты появился Серый и сказал:
— Здравствуй, здравствуй, Паша. Зачем пожаловал? Как адресочек узнал?
«Наверняка второй выход есть. У него и стоял, осторожный, черт. Как их здесь взять?» — подумал Пашка, протянул Серому конверт и сказал:
— Заявился за деньгами, а адресочек дал мне отец Василий.
Серый взял конверт, поднес к лампе и долго его разглядывал. Потом разорвал и стал читать. Валет с Хватом развязали куль и вытащили из него окорок, буханку хлеба и несколько бутылок водки.
— Водку не пить, — сказал Серый, спрятал письмо в карман и повернулся к Пашке. — Садись, Павел, гостем будешь. Только вот денег у меня сейчас нет. Я с Валетом и Хватом отлучусь вечерком ненадолго и принесу денег. Тогда и тебе дам.
— Чего же мне ждать целый день, вечером и зайду снова, — почесав в затылке, сказал Пашка.
— Дурачок, — ласково протянул Серж и бросил карты. — Кто же тебя, дурачок, отсюда отпустит?
МАТ!
Серый поставил тяжелые чемоданы на асфальт, оттянул пальцем тугой крахмальный воротничок и, отдуваясь, пробормотал:
— Передохнем, теперь здесь недалеко.
Валет и Хват тоже опустили свою ношу и стали махать затекшими руками.
— Вот это куш, Серый. Это я понимаю, — Валет толкнул один из чемоданов ногой.
— Заткнись, — одернул Серый и поправил ему котелок, — нэпман липовый. Рот закрой, железные зубы за версту видать.
Хват хмыкнул и одернул свою извозчичью поддевку.
— И ты заткнись. Извозчику в присутствии господ ржать не полагается. Наградил господь бог помощничками.
Серый зло оглядел подручных. Сейчас бы вместо них Цыгана и Сержа. Ребят во фраки, а самому Серому на козлы. Такой тройке не то что через всю Москву, до Питера можно безбоязненно ехать. Сейчас подойдет самый захудалый мент поближе, и тот разберет, что все эти тряпки — сплошной маскарад, а как задумано было!
Серый тяжело вздохнул и взялся за чемоданы.
— Пошли!
Пролетка стояла на месте. Налетчики разместили чемоданы. Хват сдернул с лошади торбу и влез на козлы.
— Трогай, — облегченно сказал Серый, обмахивая разгоряченное лицо котелком. — Дорогу хоть знаешь?
— Н-но, милай, — протянул Хват, чмокнул и дернул вожжи.
— Сядь глубже, — Серый грубо толкнул сидевшего рядом Валета, — надвинь шляпу на лоб. Если остановят, ты пьян в доску и ни гу-гу. Понял?
Серый уперся подбородком в набалдашник трости и задумался под мерный цокот подков и мягкое покачивание пролетки. Что теперь делать, когда так блестяще разработанный план рухнул? В кармане три билета на экспресс, который уйдет без него. Серый хотел прямо с дела поехать на вокзал, оставить в подвалах Цыгана, Сержа и мальчишку-карманника, бросить отца Василия со всем его барахлом, пусть удавится, и укатить с подручными в Харьков. Все сорвалось. В конторе правления акционерного общества, к ограблению которого готовились давно, ни золота, ни денег почти не оказалось. Старик уверял, что должно быть не меньше ста тысяч.
Серый нащупал в кармане тоненькую пачку червонцев, вынул ненужные теперь билеты на поезд и, разорвав, выбросил. Он посмотрел в вороватые глаза Валета, блестевшие из-под обтянутого шелком котелка, и еле сдержался, чтобы не заорать во весь голос.
Кретин безумно рад добыче. Шесть чемоданов кожи, которые случайно оказались в конторе, — что они стоят по сравнению с тем, на что шел Серый! Кажется, в двух чемоданах первосортная кожа, но это опять товар, значит, опять зависимость от отца Василия. Доля, которая сейчас в руках у старика, значительно больше и бросаться ею глупо, надо возвращаться в сырой погреб, ждать старика, а главное — решать с Цыганом и Сержем. Если бы знать точно, кто из них мент. А может, и оба верные ребята? Но почему они так грызутся?
— Серый, мент! — прошипел Хват и поднял кнут.
— Шагом, идиот!
Серый сдвинул на затылок котелок и выпятил колесом грудь в крахмальной рубахе. Скосив глаза, он увидел в свете уличного фонаря две высокие перепоясанные ремнями фигуры. Серый встал в полный рост и, размахивая руками, запел:
Ах, на дворе такая стужа,
Больше всего боюсь я мужа…
Он еще раз взмахнул руками и упал на колени вдавившегося в пролетку Валета.
— Ишь нажрался буржуйчик, — произнес сиплый голос. — Август, а у него на дворе стужа.
— Пронесло, — зашептал Валет.
Хват дернул вожжи, и пролетка покатилась быстрее.
«Так что же делать?» — вернулся к своим невеселым мыслям Серый. Нутром он верит Цыгану, а головой — Сержу. Если бы можно было оставить обоих. Классные ребята. Вчера он проверил Цыгана, оставил его на страже, а за углом спрятался Хват, но Цыган не попытался бежать. А ведь Серж его чуть не удавил, прямо в лицо сказал, что Цыган из уголовки и предупредил рыжего Николая. Так почему он не попытался уйти? И чует Серый, что не уйдет, и спокойно оставил их обоих в подвале. Отобрал у обоих оружие и оставил под обоюдным присмотром, уверен, глаз не спустят, не договорятся и не уйдут. Сидят сейчас, улыбаются, а сами готовы друг другу глотки перегрызть. Еще мальчишка там…
Серый посмотрел на Валета. Вот кому лафа. Сидит и, наверное, мечтает скорей забраться в темный сырой подвал и нажраться водки. Рисковать нельзя, придется убирать и Цыгана, и Сержа. А Пашка?
Серый повернулся к соседу.
— Америка на мокрое пойдет?
— Не-е.
— А если пригрозить?
— Может, и пойдет, кто его знает.
Пригрозить, заставить парня убрать Цыгана и Сержа, связать ему руки двойным убийством и увезти с собой из Москвы. А как получить наличные со старика?
— Подъезжаем. Где выгружаться будем? — спросил Хват.
— На Мытной сверни в большой двор, — сказал Серый.
Когда остановились, он выскочил из пролетки и, пока подручные выгружали чемоданы, ходил, разминая ноги и обдумывая план возвращения под землю. Когда чемоданы были выстроены у сарая, а лошадь аппетитно захрупала соломой, Серый сказал:
— Хват, иди и проверь. Если порядок — возвращайся сюда, если нет, то уходи в другую сторону и обязательно стреляй, чтобы я слышал.
— Почему я? Почему не Валет? — заскулил Хват.
— Он в парадном костюме, дурак. Давай быстро.
Когда Хват скрылся в темноте, Серый взял под уздцы лошадь, вывел ее на улицу и поставил в квартале от этого двора. Потом он сел в пролетку, взял в руки вожжи и зашептал:
— Иди в тот двор и спрячься. Если эта падла налетит на засаду, продаст и приведет ментов, стреляй и беги сюда. Мы успеем ускакать.
— Ну и голова у тебя, Серый, — восхищенно сказал Валет и ушел.
Серый развернул пролетку в обратную сторону, чтобы выехать в параллельный переулок. Он напряженно вслушивался в каждый шорох, чтобы при малейшей опасности влепить кнутом по лошадиной спине и скрыться. Но кругом было тихо, минут через пятнадцать появился Валет, и они благополучно перетащили чемоданы в подвал.
За столом веселились только Валет и Хват, они выпили сразу по кружке водки, сожрали по ломтю ветчины и, умиротворенные, разыгрывали в карты, кому наливать. Серж и Цыган водку не пили, сидели, лениво развалясь на стульях, чуть не дремали, но, если один закуривал или делал какое-то иное движение, другой тотчас же бросал на него настороженный взгляд. Серый, перебрасываясь с Пашкой ничего не значащими словами, следил за ними и все больше убеждался и все больше жалел, что обоих придется убрать. «Словно породистые псы, — думал он, глядя на поджарые, нервные фигуры „друзей“. — Умны, хитры и отважны. Не то что эти дворняжки, — Серый подвинул Хвату свою бутылку водки. — Какую охоту с такими зверями можно было бы устроить! Но кто из них в решающий момент схватит меня за горло?»
Серый повернулся к Пашке.
— Ты просил у меня денег, Америка?
— Не давай ему ни копейки, Игорь, — сказал Серж и потянулся. — Он без тебя убежать хотел.
— Редкая ты сволочь, друг детства. Что тебе, выслужиться захотелось? Договорились же молчать, паскудина, — Цыган отодвинулся от стола. — Не пойму, как таких в уголовке держат?
— Пашка? — хмуро спросил Серый.
